Учитель
Вот уже целый год, как я исправно посещал хирургический кружок и работал волонтером на ночных дежурствах в клинике, но к непосредственному участию в операциях меня так и не допускали, а мне этого так хотелось!
Как-то мне рассказали, что в 3-й Советской больнице у знаменитого профессора Кошкина работает молодой врач, которого все считают гениальным. Его звали Александр Звонарев. Ему исполнился всего тридцать один год, но он работал как состоявшийся хирург. Он был уже в зените славы, и сотни пациентов хотели оперироваться только у него. Я решил пойти к Звонареву и попросить его взять меня в ученики.
Зайдя в ординаторскую клиники, я увидел человека довольно интересной внешности: невысокого роста, хрупкого телосложения блондина, у которого были пронзительные голубые глаза и черные густые бакенбарды, как у Пушкина. Он улыбнулся неподражаемой широкой на пол-лица улыбкой и спросил: «Вы кого-то ищете?»
Я ответил, что ищу известного доктора Звонарева. «Я Звонарев. На что жалуетесь?» - спросил он, на ходу натягивая хирургические перчатки. «Нет, Вы меня не так поняли. Я - студент медицинского института, хочу стать Вашим учеником». Звонарев пристально посмотрел на меня и стал с интересом разглядывать. Я тут же, на одном дыхании, выложил ему все: как я люблю хирургию и посвящаю ей практически все время, как я хожу в хирургический кружок и почти все ночи добровольно провожу на дежурствах. Он выслушал меня и одобрительно кивнул головой:
- Лет десять назад я сам был таким же. Приходи завтра на операцию.
На следующий день я задолго до операции примчался в клинику. Сердце мое радостно билось в такт внутреннему ритму: На-ко-нец-то! На-ко-нец-то! На этот раз мне уже доверили важную миссию: во время операции по удалению аппендицита я должен был держать ткани специальными крючками, чтобы позволить хирургу хорошо видеть червеобразный отросток и без лишнего труда убрать его.
Операция, как всегда у Звонарева, прошла блестяще, я был в полком восторге от увиденного. Конечно, я пока не мог оценить всю глубину его профессионализма, но был восхищен тем, как красиво он оперирует! У медиков есть такое понятие «оперировать красиво». Это значит - легко, непринужденно, творчески, когда хирург похож на художника, который создает свое произведение.
После операции я, подобострастно заглядывая в глаза своему Учителю, напрашивался на похвалу, спрашивая снова и снова: «А я хорошо крючки держал? Правильно?» Звонарев похлопал меня по плечу: «Ты просто молодец! Пойдем, отметим твое боевое крещение».
И мы с ним пошли пешком из 3-й Советской больницы в 1-ю Советскую. Этот путь почему-то назывался у врачей «Тропа Хо Ши Мина», По дороге встретили знакомых хирургов, и они решили разделить с нами мое «дебютантское счастье». У кого-то с собой была бутылка коньяка - в те годы это был страшный дефицит, но у врачей этой «благодарности пациентов» всегда было в избытке.
Коньяк разлили по мензуркам, и Звонарев произнес тост:
- Предлагаю выпить за моего ученика Витю Парфенова. Он сегодня первый раз в жизни участвовал в операции и здорово нам помогал. Я вижу, как он любит свое дело и я уверен, что из него выйдет прекрасный хирург! Пройдут годы, и он станет знаменитым!
Я сделал пару глотков и тут же, что называется, «поплыл». Врачи хлопали меня по плечу и говорили: «Молодец!»
Не знаю, от чего я опьянел больше - от коньяка или от нахлынувших на меня эмоций. Этот день был одним из самых счастливых в моей жизни!
Чем дальше мы общались с Звонаревым, тем росла и крепчала наша дружба. Я боготворил его, как хирурга, и восхищался им, как человеком. Его энергетика притягивала, а эрудиция поражала. Любимым поэтом Александра Михайловича был Маяковский, он знал наизусть чуть ли не все его произведения и мог декламировать их часами. Так же часами он мог слушать песни Высоцкого. До сих пор эти две фамилии - Маяковский и Высоцкий для меня ассоциируются, прежде всего, с Александром Звонаревым.
«Михалыч» пользовался безграничным уважением коллег и был единственным хирургом, который мог на равных спорить с самим профессором Кошкиным.
Я был счастлив и горд, что Звонарев сделал меня своим другом и учеником. Я стал главным ассистентом на всех его ночных операциях, даже самых тяжелых. После работы я, как верный ординарец, всегда провожал его домой, где мы после трудового дня играли в шахматы и горячо обсуждали различные медицинские темы. Я чувствовал, что Александр Михайлович искренне хочет помочь мне стать хорошим хирургом.
Примерно через год Звонарев доверил мне самостоятельно сделать первую серьезную операцию - удаление аппендицита. Отросток был гнойный, мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сделать все, как надо, но я отлично справился. Конечно, Александр Михайлович помогал мне на операции, но все основное я сделал самостоятельно.
На четвертом курсе я уже делал более серьезные операции, в том числе на желудке. Количество операций, сделанных мною самостоятельно, неуклонно росло. Тогда я буквально жил в клинике, находился там и днем, и ночью, готов был придти на помощь хирургам в любую минуту. Усталости я не чувствовал, ведь именно об этом я мечтал многие годы. Из клиники отлучался только, чтобы посетить научную библиотеку или пойти на занятия в институт.
Но почему-то мое рвение вызвало негативные эмоции у некоторых преподавателей, особенно у тех, чьи ученики успехами в учебе не отличались. Они развернули против меня целую «акцию протеста» и поставили вопрос о моем исключении из института:
- У него задолженность по политэкономии, - сказал один преподаватель
- И по истории партии! -добавил другой.
Уж не знаю, насколько мне помогло бы в умении оперировать знание истории партии, но из института я вылететь мог бы в два счета.
- Он часто пропускает теоретические занятия, - прогнусавил третий преподаватель, который явно испытывал ко мне чувство неприязни.
- А что он делает в это время? - спросил профессор Кошкин, который был тогда деканом факультета.
- Да на операциях пропадает..., - ответили преподаватели.
Резюме Константина Ивановича Кошкина было коротким. Он постучал по столу своим огромным золотым перстнем и сурово отчеканил:
- Мне такие студенты нравятся! Перейдем к другому вопросу.
Вечером, сидя у своего любимого Учителя, я рассказал ему об этой ситуации и обиженно спросил:
- Почему другие студенты просто прогуливают занятия, и им - ничего? А я же не просто пропускаю, а на операциях помогаю, и меня хотят отчислить?
Мудрый Звонарев ответил:
- Мало кому нравится чужой успех. Если и дальше будешь продолжать в том же духе, у тебя будет много врагов, и ты должен это понимать. Это еще цветочки, ягодки будут впереди.
На протяжении своей жизни я, к сожалению, имел возможность не раз убедиться, как же он был тогда прав...