Ирина
После развода с Риммой я с головой ушел в работу, пахал день и ночь, как проклятый. Пациентов было невероятно много. Как-то прочел в газете информацию о том, что некий хирург-бразилец попал в Книгу Рекордов Гиннеса, так как сделал 550 сложных операций за год. Я подсчитал примерное количество онкологических операций, сделанных мною за последний год. Если учесть, что я тогда проводил по пять-шесть операций ежедневно, то получается, я раза в три превысил рекорд того бразильца. Работать в таком режиме было невыносимо трудно, но как я мог отказать пациентам, для которых мой отказ был практически равносилен смертному приговору?
При таком напряженном рабочем графике мне было совсем не до личной жизни. Не хватало ни времени, ни сил. Разве что иногда я позволял себе легкий флирт с медсестрами в промежутках между операциями. Вообще, между хирургами и медсестрами взаимопонимание должно быть полным. Медсестра - это правая рука хирурга во время операции, и от того, насколько слаженно они работают имеете, часто зависит исход дела.
Я любил брать себе в помощницы операционную сестру по имени Ирина. Это была худенькая, скромная, застенчивая девушка. В операционной она понимала меня практически без слов, и работать с ней было - одно удовольствие. Совместно мы с ней провели огромное множество операций, и со временем я вдруг стал замечать, что Ирина стала поглядывать на мекя как-то по-новому. В ее взгляде проскальзывало теперь не только уважительное отношение коллеги. Я стал читать в ее глазах неподдельный интерес ко мне, как к мужчине; во время общения с ней я чувствовал исходящие от нее волны теплоты, доброты и нежности.
Поначалу я не отвечал ей взаимностью. По правде говоря, как женщина, Ириша была не в моем вкусе. Она не обладала яркой внешностью, была тихой и незаметной. Но мое отношение к ней изменилось после одного случая.
Однажды меня попросили прооперировать одного высокопоставленного чиновника. Он уже прошел курс химиотерапии, и теперь ему предстояла сложная операция. В операционной мне тогда, как обычно в таких случаях, помогала Ирина. Сама операция, хоть и была очень тяжелой, прошла нормально. Но тут возникла проблема, которую мы никак не могли предвидеть. У пациента, видимо, в результате химиотерапии, вдруг запустился механизм, который нарушил свертываемость крови. В те годы в нашей стране не существовало лабораторных исследований на свертываемость крови, как сейчас, и поэтому ситуация стала для нас полной неожиданностью.
Кровь безостановочно вытекала из лежащего на операционном столе тела, это было страшное зрелище. Вместе с кровью из тела пациента неумолимо вытекала сама жизнь. Мы с коллегами-хирургами предприняли все, ято могли; попытались остановить кровь с помощью препаратов, сделали переливание специальной консервированной крови - ничего не помогало. Я и два хирурга-ассистента в полном бессилии и отчаянии смотрели, как на наших глазах погибает человек. Я с ужасом думал, как я завтра буду смотреть в глаза его родственникам, как сообщу им страшную весть.
Хирург - невероятно тяжелая профессия, ведь ежедневно ты проживаешь боль с каждым пациентом, умираешь и воскресаешь вместе с ним, пропускаешь через себя все его эмоции, вступаешь в неистовую схватку со смертью. В тот день мне казалось, что вместе с кровью того чиновника, находящегося под наркозом, из меня вытекает моя собственная кровь.
- Что будем делать, коллеги? - спросил я у присутствующих. Мы переглянулись. Нам было ясно, что ситуацию можно попытаться спасти только одним путем. Единственный выход - это переливание свежей крови из вены в вену. Но тогда это было строго запрещено законом, вплоть до судебного следствия и отстранения от хирургической практики. Передо мной стоял выбор - нарушить закон и спасти человека или не рисковать собственной карьерой. Я выбрал первое. Решил, что хирурги - люди надежные, не предадут.
Анализ крови больного показал, что у него первая отрицательная группа крови. То есть переливать ему нужно было тоже первую отрицательную. У меня - как раз такая группа крови, я сдал примерно пол-литра жизненно важной субстанции, но после переливания желаемый результат не наступил.
- Кто еще хочет сдать кровь? - спросил я у коллег. Все это происходило уже поздно ночью, в нашем онкологическом центре на тот момент осталось очень мало сотрудников. Три человека, включая Иришу, готовы были поделиться своей кровью. Но юную хрупкую операционную сестру я сразу «забраковал».
- Смотри, какая ты худенькая, бледная. У тебя самой крови, наверное, пятьсот граммов еле наберется, - пошутил я.
Подходящая группа крови оказалась еще у одного хирурга. Мы перелили его кровь больному, но нужного эффекта вновь не добились.
Что делать?
Виктор Александрович, возьмите у меня кровь, пожалуйста. Я хочу помочь этому человеку, - услышал я голос Ирины. Она оставалась здесь единственным возможным донором. Я посмотрел на девушку. В ней было столько сострадания к больному, такое искреннее желание помочь ому, такая доброта струилась в ее взгляде, что я невольно залюбовался ею. Ее огромные серые глаза умоляюще смотрели на меня. Вдруг я увидел, как она красива, во всем проявлении красоты ее души. Несмотря на внешнюю хрупкость, Ирина излучала силу и надежность.
- Ну что же, Ириша, другого варианта, кроме как воспользоваться твоим предложением у нас, похоже, не остается, - ответил я.
- Не бойся, Ирина, мы тебе вместо крови коньяк вольем, - сострил мой ассистент по операции Худяков.
- А я и не боюсь, - храбро сказала наша хрупкая «сестричка».
Я считаю, что за жизнь людей успешно может бороться только дружный, спаянный коллектив, в котором коллеги уважительно и по-доброму относятся друг к другу и где всегда готовы придти на помощь.
Мы влили больному еще одну порцию крови, и после этого увидели, что кровотечение стала понемногу слабеть. Наступил переломный момент: теперь наши шансы по поводу того, что все пойдет, как надо, были равны примерно пятьдесят на пятьдесят. Мы, врачи, сделали все, что могли. Остальное было в руках Господа. Не сговариваясь, мы переглянулись друг с другом и начали молиться. Находясь в операционной, мы обращались к Богу, как к последней инстанции. И, видимо, господь услышал наши горячие молитвы. Кровь больного стала все больше сворачиваться, и, наконец, кровотечение остановилось совсем. Состояние пациента стабилизировалось; стало ясно, что угроза для его жизни уже позади. Я почувствовал, что абсолютно счастлив. Обернувшись, посмотрел на Иришу В ее глазах стояли слезы радости. За окном уже рассвело, наступило утро, невероятно тяжелая ночь осталась позади. Мы посмотрели друг на друга и, поддавшись душевному порыву, бросились в объятия. Больного уже увезли из операционной в реанимацию, а мы все стояли, обнявшись, долго-долго...
На следующий день я пришел в палату, чтобы осмотреть нашего больного.
- Ну-с, Дмитрий Николаевич, как вы себя чувствуете?-спросиля.
- Сегодня гораздо лучше, чем вчера, - улыбнувшись, ответил он.
Я посмотрел на него и подумал; «Знал бы он, что вчера был на грани жизни и смерти. И своей жизнью обязан тому, что в его жилах течет кровь Ирины».
После того памятного дня мы с Ириной стали встречаться. И через некоторое время я понял, что ко мне пришла Любовь. Я полюбил Иришу всей душой, мне хотелось, чтобы она всегда была рядом со мной. Вскоре я сделал любимой предложение, и мы стали одной семьей. Год за годом, Ирина стойко проходила со мной все испытания, проявляла максимум терпения и заботы; поддерживала меня, когда мне было трудно, и радовалась моим победам. Жена подарила мне двух замечательных детей - дочь Анастасию и сына Егора, продолжателя нашей фамилии. И я каждый день благодарю Бога за то, что он дал мне такое счастье - прекрасную семью и любимую женщину по имени Ирина.